Чугунова Т. В. Античность и тип интеллигентной личности

Ключевые понятия: интеллигенция, интеллигентная личность, античность, дискурс, интеллигентское сознание, логос, культура, интеллигентский этос.

Аннотация: В статье рассматриваются доминирующие значения концепта интеллигенция, имеющие основания в античности как культурном коде цивилизации, которые входят в ментальность интеллигенции и отличают ее от других социальных групп.

Chugunova T. V. Antiquity and intellectual personality’s type

Key Concepts: intelligentsia, intellectual personality, antiquity, discourse, intellectual consciousness, mentality, logos, culture, intellectual ethos.

Annotation: In this article dominant senses of the concept of intelligentsia are considered, which have their roots in antiquity as the cultural code of civilization, which are part of mentality of intelligentsia and distinguish it from other social groups.

ББК 63.3(0)32-283.2

Т. В. Чугунова

Античность и тип интеллигентной личности

В начале XXI века в условиях перманентного реформирования всех сторон жизни российского общества, в том числе образования и воспитания, определения положения интеллигенции в обществе, ее самоидентификации, вопрос о выработке идеала, соответствующего современной социокультурной ситуации, продолжает оставаться открытым. Идея либеральной интеллигенции о вхождении России в мировую цивилизацию на деле обернулась отрицанием её самобытной культуры. Внедряется мысль о том, что основой цивилизации является рыночная экономика, частная собственность. Между тем глубинной тенденцией современного мирового развития является не унификация культур, а их диалог и взаимообогащение. Справедлив, в связи с этим, тезис И. Абсалямовой о том, что на фоне современных либеральных иллюзий наследие русских мыслителей XIX века приобретает сугубо современное звучание. Особенностью русской интеллигенции XIX - начала XX века, по ее мнению, является диалогическое отношение к истории.[1] Аналогичный интерес к истории, особенно к древней, античной ее составляющей прослеживался в этот период времени и в Западной Европе.[2] И это не случайно.

Столетие назад, во второй половине XIX - начале XX веков, также как и сегодня, в условиях радикализации общественных настроений, поиска новых взглядов на политическую, социально-экономическую ситуацию в мире, представителями как отечественной, так и западноевропейской интеллигенции, все чаще высказывалась мысль о существовании близкого сходства и аналогии в историческом развитии древности и нового времени, о нерешенности многих жизненных, жгучих вопросов, остающихся таковыми в течение веков, но на которые пытались дать ответ,  найти пути их посильного решения еще в древнем мире.[3] В качестве ориентира, по их мнению, служили знакомство, диалог с классическим миром, обязательные и ценные для всех, но в первую очередь в воспитании [интеллигентной личности].[4] Откуда, в таком случае, происходило понимание первостепенной важности использования исторического наследия античности в формировании интеллигентского сознания и каковы его типичные черты?

Один из существенных признаков интеллигенции — характер сознания. О специфике интеллигентского сознания (об идейном содержании и мировоззрении интеллигенции, о соотношении в нем научного и морально-этического содержания) неоднократно писали представители русской религиозной философии — Н. А. Бердяев, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк и др. Опираясь на их творческое наследие, современные ученые обращались к сознанию интеллигенции как основный черте ее менталитета.[5] Однако глубинные основы архетипических черт исторического сознания интеллигенции оставались вне поля их зрения.

Интеллигенция есть особый социокультурный феномен. Политические и социально-экономические взгляды интеллигенции изменялись от поколения к поколению, но неизменными оставались некоторые специфические черты ее менталитета. До сегодняшнего дня в отечественной и зарубежной историографии концепт[6] «интеллигенция» ускользает от точного определения, в силу множества присутствующих в нем смысловых оттенков. Абстрагируясь от выведения формулы интеллигентности и конкретного определения что такое «интеллигент», остановимся вначале на присущих доминирующих значениях концепта интеллигенция, которые присутствуют в современном культурном сознании.[7]

Интеллигентское мышление и речь определяются субстратом письменной культуры. Не случайно в России личностный образец интеллигента получил еще одно название — «просвещенный читатель». По справедливому замечанию историка русской культуры А. М. Панченко, книга в России уподоблялась иконе; это был духовный авторитет и духовный руководитель. Соответственно, чтение не сводилось просто к интеллектуальному акту, оно считалось некоей «нравственной обязанностью» и одновременно «нравственной заслугой». Интеллигент — человек умственного труда, начитанный, а тем более пишущий сам, — становился духовным руководителем, всеобщим авторитетом. Вот почему Короленко написал, что "моим отечеством стала русская литература".

Культура речи, которая вырабатывалась в результате постоянного общения с книгами, была отличительным признаком интеллигентного человека. М. Гаспаров также видит орудием деятельности русской интеллигенции, прежде всего литературу.[8] Исследователями отмечается литературоцентризм как концептуальная ориентированность на письменное слово, обусловленная литературоцентризмом русской культуры. Статус слова и литературы в русской культуре, словесность, по мнению Ю.М. Лотмана, В.М. Живова, М. Берга оказывается альтернативным инструментом самоутверждения социальных групп, присваивающим сакральный статус религиозных текстов.[9]

Интеллигенция, по выражению В. Шкуратова – это скриптосообщество,[10] члены которого объединены «заданными правилами» интеллигентской «игры», «гуманитарной научностью», которые входят в ее ментальность. Этим она отличается от других социальных групп, существующих более «реально».[11] Ей свойственно особое восприятие мира, выражающееся в отличном от других групп стиле жизни, общей ориентации культуры и принятой в ней иерархии ценностей, которая либо выражена explicite, либо может быть выведена из поведения людей. В трактовке польской исследовательницы М. Оссовской такая культурная модель поведения носит название «этос».[12] Аристотель трактовал этос как способ изображения характера человека через стиль его речи и через целенаправленность как основной признак человеческой деятельности. Таким образом, можно говорить о признании интеллигентности как специфическом этосе [термин психолога Даниленко О.И.]. Ключевыми понятиями данного этоса являются гуманистические установки с постановкой в центр человеческой личности, а значит и общечеловеческих ценностей, а также духовной культуры, ее приоритета над материальной, с ее поисками истины, добра и красоты. Интеллигент – это тот, кто посвящает свою жизнь познанию духовной культуры, ее созданию, хранению и распространению. Этим установкам соответствуют такие качества интеллигента как просвещенность, преимущественно в гуманитарной сфере, высокий интеллект, привычка к умственному труду.[13] Интеллигентский этос неистребим, поскольку у него есть глубинные корни, и он необходим для выживания человечества.

Интеллигентское сознание организовано как ценностное сознание. И знание в структуре этого сознания тоже функционирует как ценность. Но, несмотря на то, что национально-самобытный характер интеллигенции определяется особенностями её исторической памяти и необходимостью «укорененности, кровной, «самой смертной связью» интеллигента c национальным духовным полем», общечеловеческое, сакральное ядро культуры, мировые ценности, на наш взгляд, не имеют национальной принадлежности. Ценностные искания позволяют интеллектуальным слоям общества, заглянув в прошлое, выявить и сохранить преемственность традиций и укрепить  свою идентичность. И здесь показана необходимость и возможность обращения к  историческому материалу, а также продуктивность наррадигмального подхода, позволяющего  на основе анализа продуктов мировой и отечественной письменной культуры  реконструировать ментальность социальной общности.[14]

Поэтому вполне понятно стремление интеллигенции к инициации смыслового диалога с исторической традицией, классической системой ценностей, кристаллизованной в универсалиях (всеобщих категориях) культурного опыта, - диалога, в форму которого облечено личностное обращение к современникам. В итоге интеллигенция способствует введению в социокультурное целое фигуры личности и появляется возможность задавать текстам «исторические вопросы». И в этой ориентации интеллигентского сознания на разумность, нравственность, демократизм и служение Отечеству прослеживается преемственность качеств интеллигента с лучшими чертами личностного образца эпохи античности.

Интеллигентом становится тот, кто овладевает сконструированным им самим дискурсом. Современный научный подход рассматривает дискурс как важнейшую форму жизненной повседневной практики человека и определяет его как сложное коммуникативное явление, включающее текст, а также экстралингвистические факторы (знание о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста. Стремясь дифференцировать понятие "дискурс" и понятие "текст", теория дискурса всегда подчеркивала деятельностный, динамический аспект языка: понятие "дискурс" отличается от текста тем, что оно представляет язык как процесс, учитывающий воздействие экстралингвистических факторов в акте коммуникации, и как результат, представленный в виде фиксированного текста.[15] Деятельностный, динамичный аспект дискурса восходит к античной риторике, где термин "дискурс" означал "язык, рассматриваемый в действии, в реальном применении".[16] Справедлив в связи с этим тезис академика А. Ф. Лосева о том, что академическое оперирование с источниками мало что дает, а применительно к античности тем более, так как, по его мнению, античность вырастает только на миросозерцательных выводах, на которых восстанавливается целое античное мировоззрение. И если ученый-гуманитарий не имеет никакого мировоззрения и никакого миросозерцательного вывода не делает, это плохой ученый.[17] Греки очень любили чистую мысль, но она была для них лишь предварительной абстракцией для того, чтобы с привлечением и всех других сюда относящихся абстракций, в конце концов, получить логос или нечто цельное, общее мировоззрение.[18]

Греческий термин «логос» совершенно в одинаковой степени относится как к мышлению, так и к языку. Слово у греков всегда оказывалось мыслительно-насыщенным и как бы словесным сгустком мысли. Не случайно до конца 18 века понятие "интеллигенция" означало совсем не то, что мы сегодня понимаем под ним. Оно означало "особое тонкое понимание". Так и сейчас многие понимают английское "интеллидженс" - как понимание духа, витающего над буквой, понимание целого, а не застревание в частностях.[19]

Поэтому еще в начале XX века Вячеслав Иванов предупреждал об опасности того, что язык, находящийся в обиходе образованных слоев общества, растрачивает исконное свое достояние.[20] Понятно, в связи с этим, что громко заявившая о себе в общественном движении ХIХ—начала ХХ веков потребность в моральном и социальном идеале, вылилась в языковую концептуализацию мира, которая, в свою очередь основывалась на методе критического рассмотрения и оценки историко-философских конструкций прошлого.[21] Не случайно, общественная мысль пореформенной поры исключительно богата дискуссиями о пользе классических языков, отношение к которым характерно разводило "интеллигенцию” и "аристократию”, …обозначая ими, как и раньше, лишь некие "общечеловеческие” качества.[22] Однако, несмотря на противоречия в этом споре, «именно антиковедческие увлечения в русской культуре рубежа XIX—XX столетий заложили лексикологическую основу более специализированного употребления слов "гуманистический” и "гуманитарный”. "Гуманистами” отныне стали называть, помимо прочего, выпускников классической гимназии (или в арготическом наименовании начала века — "классиков”), имеющих исключительное право поступления в университеты, которые стали центрами, где получала свое научное и культурно-общественное образование интеллигенция.[23]

Становление интеллигенции в России во многом обусловлено конвергенцией восточно-христианской и отдельных направлений античной традиции. Как известно Византия, была оплотом христианства и хранительницей античности. Безусловно, и то, что процесс овладения греко-римским античным наследием Россией, в отличие от стран Запада это безсинтезный вариант, который сказался в несопоставимо меньшей роли античного наследия в ее культуре,  испытав лишь стороннее влияние через Византию и греко-славянский мир. В России происходило большее искажение в результате двойной «корректировки» — византийской и русской и отсутствия обязательного знания древних языков, что препятствовало самостоятельному изучению текстов. Однако проблема античного наследия, его заимствования и восприятия состоит не только в том, что именно усвоено — факты, конкретные сведения из разных областей знания и т. п., но и какой материал из интенсивного потока текстов, хлынувшего в буквальном смысле на Русь после принятия христианства из Византии,[24] вошел в древнерусскую литературу и философию.[25]

Исследование восточно-христианской духовной традиции показывает, сколь важную роль в ней играли концепты «слово» и «образ». Книжное слово и визуальный образ стали в ней теми субстратами, в которых сохранялись и передавались на уровне эмпирического бытия божественное откровение, священное предание. Рецепция античности в древнерусской культуре была обусловлена спецификой понимания философии как мудрости, а также особенностями трансляции античной культуры. В связи с этим особую значимость для восточно-христианской традиции имеет концепция соборности, которую развивали каппадокийцы. Они рассматривали не индивидуальное «Я», открытое бесконечности всеобщего – Богу, а соборное «Я».[26]

 В отличие от Западной Европы, где нужды догматики и богословия способствовали развитию аристотелизма, в России, где догматика не развивалась вплоть до XVI века, произведения античных авторов (Аристотеля, Платона, Эпиктета и др.) интересовали лишь очень узкий круг образованных людей, знакомых с ними по греческим подлинникам, либо (что более вероятно) по латинским переводам. Это были работы натурфилософского характера, сочинения по практической философии (морали и праву). В результате на Руси складывается особый тип культуры, отличный от византийской и западноевропейской - обращенный внутрь себя, более склонный к интуитивному, «сердечному», образному познанию, нежели к интеллектуальному, заформализованному.[27]

Таким образом, античность в русской литературной и философской мысли существовала с давних времен. И есть мнение (Лосев А. Ф.), что ее бытование у нас определялось направлениями, которые были в русской литературе.[28] Вначале Ломоносов и Тредиаковский касались сущности античного мира. Более живое представление об античности видно у Катенина. Наибольшего значения и веса, как основа истинного знания и духовного прозрения, античность обрела в период развития культуры Серебряного века, а именно в лоне символистского течения во всех видах искусства. Для русской культуры важнее оказалось овладение тем языком, на котором «говорила» европейская цивилизация, а этим языком была античная мифология. Отсутствие цельности и в тоже время необычайная ассоциативная валентность греческих мифов, их способность складываться в стройные системы делают их идеальным материалом для всякого рода комбинаций.[29] Для русской культуры оказалось важным овладение тем языком, на котором говорила европейская цивилизация, а им была античная мифология.

А. Белый писал: «И поскольку форма воплощения образа (техника искусств) касается самого образа, составляя как бы его плоть, постольку технические вопросы формы начинают играть первенствующее значение; отсюда связь между символизмом и классическим искусством Греции и Рима. Отсюда же интерес символистов к памятникам античной культуры, воскрешение латинских и греческих поэтов, изучение ритма, стиля и словесной инструментовки мировых гениев литературы».[30] Символистам античность представлялась универсальной праосновой культурно-исторического целого, одновременно являясь и темой философского анализа и предметом художественного изображения.[31]

Расцвет античности в глубоко проникновенном духе, с переводом ее мировоззрения на язык ХХ века характерен для творчества символистов: Вяч. Иванова, И. Анненского, Ф. Сологуба. В большей степени с античной культурой связано творчество – Вяч. Иванова и Вл. Соловьева. По мнению современного философа Б. В. Межуева, в центре соловьевской философемы – Софии, лежат эллинистические корни (неоплатонические наряду с гностическими и иудаистскими). Среди литераторов и мыслителей XIX века таких как: Ф. Тютчев, Н. Гоголь, И. Киреевский, С. Уваров, И. Тургенев последний, по выражению Г. С. Кнабе, является наиболее "антично соотнесенным” из всех русских писателей столетия.  По мнению антиковеда, он и многие другие русские интеллигенты сохраняли связь высшего порядка с общеевропейской духовностью, с классическим наследием, осуществляя в своем творчестве поиски истины либерализма, основы которого заложены в исходном античном принципе и общем духе целостности и меры.[32]  

К середине – второй половине XIX века оформилась целая плеяда выдающихся ученых-специалистов, антиковедов, университетских профессоров, среди них: Куторга, Соколов, Зелинский, Ешевский и ряд других.

В итоге, деятельность целой когорты творческой интеллигенции - замечательных филологов-классиков, переводчиков античных авторов, писателей, поэтов дореволюционного и советского времени, и множества приверженцев классики, ее реципиентов означала не только любовь к античной культуре, ностальгию по ушедшей идеальной эпохе, но и выявляла живой, профессиональный интерес к античному наследию как к инструменту, необходимому для создания системы символов, закодированных в традициях всей европейской культуры.  В античной культуре видели опору, оплот стабильности в сложное переходное время, отождествляли античное мировоззрение, а значит и язык с собой и современными им проблемами. Так, например, знаток античного мира И.Анненский в своих оригинальных трагедиях на мифологические сюжеты выводит своих героев людьми с современной душой, близкими современному читателю, придает их речи чисто разговорные современные черты.[33]

По мнению И. Бродского, язык – вещь более древняя и более неизбежная, чем государство: "Определяет нас язык…”.[34] По  этой причине обращение к античности, античные мотивы в творчестве И. Бродского - не стилизация, а скорее метафора, в рамках которой он осознает бытие своей родины - России. 

Архетип сознания современной интеллигенции, ее «оперативная память»  так же не должны ограничиваться только наличным запасом понятий, превращаться в  условный меновой знак. Задачей интеллигенции становится оживление языка, активация индивидуального творческого самосознания, а как следствие этого — оживление и всего общественного сознания, реагирующего на самые различные стороны жизни.

Здесь представляет интерес первичный опыт изучения античных реминисценций в современной бард-рок-поэзии. Знаковым у «поющей интеллигенции» (по выражению Дианы Арбениной – группа «Ночные снайперы), на наш взгляд, является принадлежность к когорте филологов (некоторых из них с кандидатской степенью) и присутствие обертона, который, по словам Г. С. Кнабе, потому и обертон, что он «сохраняя связь с коренной мелодией культуры, постоянно как бы наслаивается на нее, ее не заменяя, напоминал о ней и не мог с ней расстаться».[35] Обертон  в бард-рок-искусстве состоит в том, что античные реминисценции как культурологический образ, наполненный личным авторским содержанием, получает новую жизнь в контексте современной культуры. Античные образы являются не просто украшением или дополнением, они являются неким культурным кодом, за которым скрывается серьезный смысл (несмотря даже на иногда внешне постмодернистскую абсурдность текстов), разгадать который могут лишь немногие посвященные.[36]

Пример «поющей интеллигенции», которая представляет собой преимущественно современную творческую молодежь, подтверждает прозвучавший выше тезис, о том, что интеллигентский этос неистребим,  так как, образованный двумя составляющими: гуманистической и культуротворческой (и не принципиально важно каким базовым образованием обладает человек – техническим или гуманитарным), имеет в своем основании архетип сознания "человека культуры”. Справедливо  также и то, что современному человеку сохранить его достаточно сложно. Однако, на наш взгляд, права О. И. Даниленко, по мнению которой интеллигентский этос предоставляет в этом отношении уникальные возможности. С одной стороны, он является признанным компонентом национально-культурной традиции. С другой - предполагает, что человек обязан критически относиться к социальной реальности, самостоятельно думать, и отвечать за свои поступки. А самое главное – сохранить свою индивидуальность с опорой на социокультурную идентичность, ощущая свою принадлежность к сообществу близких по духу и сознанию людей.[37]

Примечания

[1] Абсалямова И. А. Европоцентризм и проблема самобытности русской культуры: Автореф. дисс. … канд. филос. наук. СПб., 2001.

2 Работы  И. Винкельмана, Т. Моммзена, А. Тойнби, Ф. Ницше,  А. Шопегауэра и др.

3 Бузескул В. П. Женский вопрос в Древней Греции // К свету. Науч.-лит. сб. / Под ред. Е. П. Летковой, Ф. Батюшкова. СПб, 1904. С. 1-2.; Виппер Р. Ю. Две интеллигенции

4 Алферов А. О переменах в классической школе с сохранением ее основ //Вестн. воспитания. 1897. № 7. С. 87.

5 См. например, Куляскина И. Ю. Русские религиозные философы о сознании российской интеллигенции //http://209.85.129.132/search?q=cache:Hhs7PbGM-nAJ:www.amursu.ru/vestnik/3/3-6.doc+интеллигентское+сознание&cd=5&hl=ru&ct=clnk&gl=r

6 - Концепт как «объективная» сущность, особый способ мышления, деятельности, чувствования, существующая вне индивидуальных сознаний и навязываемые субъекту независимо от его желания (Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. С. 40-76) //  http://philologos.narod.ru/concept/stepanov-concept.htm;

- Концепт как некое культурно-обусловленное знание об объекте, феномене, событии; более сложное и глубокое, чем языковое значение соответствующего ему имени; его содержание до конца неисчерпаемо, но оно задает направление интерпретации (Филатова А. Концепт «интеллигенция» в смысловом пространстве современной русской культуры // Логос. 2005. № 6 (51). С. 207.)

7 Иванов А. А. Мифология интеллигенции в русской культуре второй половины XX века : Дис. ... канд. культурологических наук : 24.00.01 : Комсомольск-на-Амуре, 2004. 157 c.  // http://www.lib.ua-ru.net/diss/cont/127172.html

8 Гаспаров М. Русская интеллигенция как отводок европейской культуры // http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/uspen/02.php

9 Бормотова И.М. Формирование этикетного кодекса интеллигенции. Интеллигенция и интеллигентность //http://www.myakushkin.ru/content/view/138/114/

10 Скриптосообщество – это те, кто свои мысли, опасения, желания и пр. выражает в письменных текстах //Шкуратов В. Интеллигенция в проекте современности // Логос. 2005. № 6 (51). С. 248.

11 [В пер. греч. этос - обычай, нрав, характер – Т. Ч.]; Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали. М., 1987. С.26.

12 Там же.

13 Даниленко О.И. Библиотекарь: профессия интеллигентных людей //http://schoollibrary.ioso.ru/index.php?news_id=428

14 Бакштутова Е.В. Журнал «Русская мысль» (1880 – 1918) как объект эмпирического исследования ментальности русской интеллигенции конца XIX – начала XX веков // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее, предвидеть будущее: Материалы междунар. конф. по истории психологии «IV московские встречи», 26—29 июня 2006 г.  М., 2006. С. 461-467.

15 Орлов Г.А. Современная английская речь. М.: Высшая школа, 1991. С. 14.

16 Кох В. А. Предварительный набросок дискурсивного анализа семантического типа // Новое в зарубежной лингвистике, Вып. VIII. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. С. 149. Теория дискурса в системе наук о языке / В.Н. Бабаян, С.Л. Круглова.

17 Лосев А. Ф. Из бесед и воспоминаний //http://www.philosophy.ru/library/losef/vosp.htm

18 Там же.

19 Померанц Г. Интеллигенция: идейность задач и беспочвенность идей //http://www.pagan.ru/lib/books/kultura/int01.php

20 Иванов В. Наш язык // Иванов В. Собр. Соч. в 4 т. Т. 4. //http://www.rvb.ru/ivanov/1_critical/1_brussels/vol4/01text/02papers/4_184.htm

21 Например, И. В. Киреевский и его критика аристотелевской этики, см. об этом: Лишаев С. А. «Правда» и «истина» tc "«ПРАВДА» И «ИСТИНА» "(языковая концептуализация мира и тематическое своеобразие русской философии) // Вестн. Самарской гуманит. акад. Сер. «Философия. Филология». 2006. № 1 (4) С. 173-209. //http://www.phil63.ru/pravda-i-istina-yazykovaya-kontseptualizatsiya-mira-i-tematicheskoe-svoeobrazie-russkoi-filosofii

22 Богданов К. Гуманитарий - где, когда и почему: социометрия и (русский) язык  // НЛО. 2006. N81. //http://magazines.russ.ru/nlo/2006/81/bo2.html

23 Там же; Бороздин И. Н. Университеты России в эпоху 60-х годов // История России в XIX веке. Б.М., 1904. С. 189 – 190; 195.

24 Лотман Ю.М. Проблема византийского влияния на русскую культуру в типологическом освещении // Византия и Русь. М., 1989. С. 229, 231.

25 Фомина Н.Н. Русская культура в контексте мировой культуры // Введение в культурологию. Курс лекций / Под ред. Ю.Н. Солонина, Е.Г. Соколова. СПб., 2003. С.97-118.

26  Там же.

27 Чумакова Т.В. Образ человека в культуре Древней Руси: (опыт философско-антропологического анализа): Автореф. … дисс. на соискание ученой степени докт. филос. наук СПб, 2002. //http://www.countries.ru/library/sophia/obrazch.htm

28 Лосев А. Ф. Из бесед и воспоминаний //http://www.philosophy.ru/library/losef/vosp.htm

29 Гусейнов Г.Ч. Типология античной мифографии //Античная поэтика. М., 1991, С. 232.

30 Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 256.

31 Бондаренко Ю.А. Интерпретация  античного мифа в творчестве русских символистов //http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/329/image/329-065.pdf

32 Кнабе Г. С.  Тургенев, античное наследие и истина либерализма // Вопр. литературы. 2005. №1. //http://magazines.russ.ru/voplit/2005/1/kna6.html

33 Федоров А. В. Поэтическое творчество Иннокентия Анненского //http://annensky.lib.ru/names/fyodorov/fyodorov7-2.htm

34 Цит. по: Бондаренко В. Г. Русский менталитет Иосифа Бродского //http://www.lebed.com/2006/art4816.htm

35 Кнабе Г. С. Тургенев, античное наследие и истина либерализма // Вопр. литературы. 2005. №1. Ihttp://magazines.russ.ru/voplit/2005/1/kna6.html

36Янушкевич М.А. Проблема изучения античных реминисценций в русской бард-рок-поэзии // Гуманитарий. 2003. N2 (ноябрь). (Журн. филологич. фак. ТГУ) // http://blackalpinist.com/scherbakov/Praises/antic.html

37 Даниленко О.И. Библиотекарь: профессия интеллигентных людей //http://schoollibrary.ioso.ru/index.php?news_id=428