ПОСТМОДЕРНИЗМ И КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. Ерахтин А. В.
| 17.02.2013, 19:52 | |
А. В. Ерахтин ПОСТМОДЕРНИЗМ И КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ● Серия «Гуманитарные науки» Актуальные проблемы философии ● Вестник Ивановского государственного университета 2012. Вып. 2 (12). Философия АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ ● Серия «Гуманитарные науки» ББК 60.033.4 Проводится сравнительный анализ постмодернизма и классической философии. Делается вывод, что постмодернизм не обогащает философию новыми конструктивными концепциями, а, напротив, разрушает ее. На основе исследования оригинальных текстов ведущих представителей постмодернизма, а также работ отечественных и зарубежных авторов дается развернутая критика философии постмодернизма. Ключевые слова: история философии, разум, истина, релятивизм, иррационализм, децентрация, деконструкция, шизоанализ, фаллоцентризм. Comparativistic analysis of postmodernism philosophy and classical philosophy is conducted. It is shown that postmodernism doesn’t inreach but destroys its system. The complex critics of postmodernism philosophy is done on the base of the original texts analysis and. Key words: history of philosophy, mind, truth, relativism, irrationalism, destentration, deconstruction, shizoanalysis, fallotsentrism. Постмодернизм — сложное и противоречивое явление, возникшее в западноевропейской культуре последней четверти XX века. Это течение философской мысли несет на себе печать разочарования в идеалах и ценностях рационализма, с его верой в прогресс и торжество разума. Представители постмодернизма убеждены, что их философия является магистральной линией современной философии. С этим трудно согласиться, но, безусловно, есть определенная логика в развитии западной философии, приведшая к постмодернизму. Постмодернизм представляет собой реакцию на модернизм, это отход от философских воззрений и концепций XVII — середины XX века, в которых ярко выразились особенности духовного и культурного развития Европы, важнейшей чертой которого явился культ разума. Философская классика XIX века получила название философии модернизма, т. е. современности, но она внутренне связана со всей европейской культурой, имеющей своим истоком античную философию. Исторически первой формой рационализма стала античная натурфилософия. Само возникновение философии означало замену религиозно-мифологического мировоззрения философским убеждением в том, что в мире господствует логос, разумный и гармонический порядок, что именно человеческий разум является единственным надежным орудием познания мира. Классическая философская парадигма рационализма была четко сформулирована в учениях Платона и Аристотеля. Платон считал, что философия начинается с удивления, и подлинным философом он называл того, кто любит искать истину. Философ, подчеркивает Платон, познает не какие-либо мнения, а бытие и истину. Аристотель стремление к истине считал высшим философским принципом. Являясь приверженцем концепции отражения, он сравнивает сознание (душу) с воском, на котором остается знак золотого кольца с печатью. Аристотель формулирует классическую концепцию истины, выражающую соответствие знаний реальности. Античные философы впервые выделили субъектно-объектные отношения, сыгравшие решающую роль в развитии научного знания. Философия с момента своего возникновения играла определяющую роль в формировании мировоззрения людей. Она поддерживала, защищала и развивала культуру рационального мышления, в рамках которого только и могли осуществляться научные исследования. Даже в Средние века, когда роль жреца Высшей истины взяла на себя религия, не исчезла охранительная и эвристическая роль философии по отношению к науке. Иррациональность религии и рациональность науки были несовместимы по существу, тогда как философия и наука имели своим основанием общий источник — разум. XVII век открывает особый период в развитии философской мысли, который принято называть классической философией. Новое время знаменуется значительными открытиями в области естественных наук. Поэтому в центре философии Ф. Бэкона, Р. Декарта, Т. Гоббса, Б. Спинозы и Г. Лейбница оказались проблемы гносеологии и особенно метода научного познания. Преодоление схоластических устоев и предрассудков опиралось на осмысление результатов и методов новой науки, направленной на познание природы, а не божественного духа. Это создавало предпосылки для утверждения философского материализма. Важнейшей чертой философии Нового времени является ее рационализм. Именно в это время возникает культ разума — уверенность в безграничных возможностях науки. Новоевропейская рационалистическая культура получила дальнейшее развитие в эпоху Просвещения, выдающимися представителями которой были П. Гольбах, Д. Дидро, Дж. Локк, Вольтер, Ж. Ж. Руссо. Научные знания, являвшиеся ранее достоянием узкого круга ученых, в XVIII веке выходят за пределы университетов и лабораторий, они становятся предметом обсуждения среди литераторов, популярно излагающих последние достижения науки и философии. Просвещение было направлено против феодальных институтов, диктата церкви и всевозможных предрассудков. И главным орудием этого движения выступали наука и философия как воплощение разума. Просветители видели радикальное средство совершенствования человека и общества в распространении знания, науки, в просвещении и правильном воспитании человека. Считая, что человек по своей природе добр, а его пороки связаны исключительно с несовершенством общества, они были убеждены в возможности преобразования общества на разумных началах. Эти идеи получили наиболее полное развитие в немецкой классической философии (конец XVIII — середина XIX в.), представляющей собой завершающий этап европейской рационалистической философии. Для этого периода характерно стремление к построению целостной системы философского знания. Философы пытаются понять мир в целом, их прежде всего интересует онтология, они строят учение о бытии, которое определяет гносеологию и антропологию. Важнейшей целью немецкой классической философии является познание истины. Гегель писал: «Дерзновение в поисках истины, вера в могущество разума есть первое условие философских занятий» [2, с. 83]. В отечественной литературе советского периода к немецкой классической философии было принято относить совокупность философских учений И. Канта, И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинга, Г. В. Ф. Гегеля и Л. Фейербаха. Возникновение марксистской философии рассматривалось как разрыв в философской традиции, как революционный переворот в философии. Но известно, что К. Маркс и Ф. Энгельс занимались решением тех проблем, которые были поставлены их предшественниками, прежде всего Гегелем и Фейербахом. Поэтому более логично рассматривать марксистскую философию как завершающий этап немецкой классической философии. Марксистская философия — это последовательный рационализм, она исходит из признания материальности мира, объективного характера законов его развития, возможности их познания и использования в целях преобразования общественных отношений, построения справедливого общества. Маркс резко выступал против философских спекуляций, оторванных от реальной жизни. Философия, по его убеждению, должна руководствоваться не спекулятивными, а научными принципами. Для марксизма, как и для философии модернизма в целом, объединяющим фактором является вера в социальный и научный прогресс, установление на этой основе господства человека над природой, социальной справедливости и гуманизма. Поэтому невозможно согласиться с В. П. Ратниковым, который причисляет философию Маркса и физику А. Эйнштейна к истокам постмодернизма и заявляет, что «в рамках марксистской концепции четко и определенно было заявлено об относительности всякой истины» [14, с. 121]. Абсолютизация относительной истины неизбежно ведет к релятивизму, а следовательно, к отрицанию объективной истины. Действительно, если знание только относительно и не содержит в себе ничего абсолютного, значит, в нем нет даже малой доли соответствия своему предмету, а это агностицизм. Обвинять Маркса и Энгельса в релятивизме и агностицизме — нелепо. Согласно марксистской гносеологии любая истина относительна, но она обязательно содержит в себе момент абсолютно-истинного знания, т. е. такого знания, которое никогда не будет опровергнуто последующим познанием. Энгельс писал: «Истина и заблуждение подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области… Как только мы станем применять противоположность истины и заблуждения вне границ вышеуказанной узкой области, так эта противоположность сделается относительной и, следовательно, негодной для точного научного способа выражения» [10, с. 92]. Диалектика истины и заблуждения раскрывается с помощью понятий абсолютной и относительной истины и находит свое концентрированное выражение в принципе конкретности истины, который гласит: «Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна». Это значит, что любое знание будет истинным только в определенной системе отношений, но за пределами этих отношений, оно окажется ложным. Например, суждение «Сумма углов треугольника равна 180 градусов» — истинно оно или ложно? В геометрии Евклида — это абсолютная истина, а в геометриях Лобачевского и Римана — оно будет ложным. Точно так же появление теории относительности Эйнштейна не отменило действие законов механики Ньютона. Следовательно, любая истина абсолютно-относительна, абсолютное и относительное всегда выступают как противоречивые стороны истины. На рубеже XIX и XX веков происходит переход от традиционной классической философии к неклассической. Философы этого периода уже не претендовали на исследование фундаментальных проблем философии в свете новых исторических реалий, объединяющей их идеей стал иррационализм. Иррационализм возник как реакция на материалистические и революционные идеи мыслителей предшествующего периода, как реакция на рационалистическую традицию. Тезису рационалистов о разумности мира иррационалисты противопоставили противоположный: мир неразумен, человеком управляет не разум, а слепая вера, инстинкт, интуиция, страх и отчаяние. Первым против рационализма выступил А. Шопенгауэр. Мир, по Шопенгауэру, существует двояко: в качестве воли и представления. Воля — это абсолютное начало всего бытия, некая слепая, бессознательная космическая сила, создающая и мир, и человека. Эта сила бессмысленна, как бессмысленна и сама жизнь человека, обреченного на старость, болезни, страдания и смерть. Воля заставляет человека жить, каким бы бессмысленным и жалким не было его существование. Для избавления от страданий у человека есть только один выход — погасить в себе волю к жизни, сознательно выбрать небытие. Шопенгауэр первым в XIX веке создал философское обоснование пессимизма, и его идеи нашли своих сторонников. Анти-Гегелем называли современники и другого иррационалиста первой половины XIX века — С. Кьеркегора. Он был видным представителем датской литературы и не претендовал на звание философа. Несостоятельность рационализма Гегеля Кьеркегор видел в том, что для Гегеля истинно только общее — то, что можно выразить с помощью понятий. Но научные рациональные методы непригодны для познания человека. Кьеркегор утверждал, что экзистенция всегда ускользает от понимания посредством абстракций. Научное познание абстрактно и безлично, оно не способно раскрыть внутреннюю духовную жизнь человека, которая неподвластна разуму. Кьеркегор фиксировал внимание на неустойчивости человеческого существования, его обреченности на смерть, выражая ее в понятиях страха, сомнения, трепета и т. д. Эти пессимистические идеи в дальнейшем получили развитие в философии экзистенциализма. Во второй половине XIX века капитализм переживает кризис, охвативший не только политические и экономические структуры, но и духовную жизнь. Ярким проявлением этого кризиса явилась иррационалистическая философия Ф. Ницше. Его труды представляют собой собрание отдельных афоризмов, высказываний, проповедей. Историческая заслуга Ницше как философа состоит не в создании новой оригинальной философской системы, а в проблематизации основных положений классической философии. Ницше поставил своей целью разрушить все прежние философские системы. Выступая против рационализма и классических философских традиций, он не прибегает к аргументам. Он не доказывает, а изрекает, полагая, что любая философия есть исповедь своего сочинителя. Взгляды Ницше весьма противоречивы. С одной стороны, он превозносит до небес заблуждения, предрассудки, иллюзии, но вместе с тем утверждает, что истина превыше всего. Задавшись вопросом «Что же такое, в конце концов, человеческая истина?», отвечает: «Это — неопровержимые человеческие заблуждения» [12, с. 622]. Нелепость и безапелляционный характер некоторых высказываний Ницше можно объяснить, видимо, только с учетом постоянно терзающих его хворей. Как понять, например, такое высказывание: «Все предрассудки происходят от кишечника» [13, с. 710]. Это изречение становится еще более непонятным, если учесть, что философ высоко оценивает познавательное значение предрассудков. И. А. Гобозов называет Ницше духовным отцом постмодернистской философии и пишет: «Физически больной Ницше изрекает интеллектуально больные мысли. Но они были подхвачены его многочисленными последователями и комментаторами» [3, с. 80]. Идеи представителей неклассической философии оказали большое влияние на многие направления философии XX века, прежде всего феноменологию, экзистенциализм, неопозитивизм, структурализм, и нашли свое завершение в философии постмодернизма. Постмодернизм возник во Франции в начале 70-х годов XX века. Главная причина его появления связана с глобальным кризисом западного общества: непрерывные войны, унесшие миллионы человеческих жизней, экологические проблемы и появление ядерного оружия, угрожающего самому существованию человеческого общества. Деструктивные тенденции в жизни современного общества не могли не отразиться на умонастроениях интеллигенции, они вызывали разочарование в возможностях научно-технического прогресса, ощущение бессилия науки и неверие в разумность существующего мироустройства. Все это, по мнению постмодернистов, является результатом рационалистического отношения к жизни, научной революции и веры в бесконечный прогресс. Другими словами, на рационализм и науку постмодернисты возлагают ответственность чуть ли не за все беды нашей цивилизации. Постмодернизм как философское течение внес определенный вклад в освобождение мышления от упрощенных схем, застывших стереотипов, ограниченности позитивистской картины мира. Он привлекает многих неискушенных читателей своей псевдодемократичностью, заявляя, что все духовные ценности относительны и равноправны, и выдает свои взгляды за «дух эпохи», некую доминирующую, по крайней мере в западном мире, духовную реальность. Дело еще и в том, что постмодернизм зафиксировал те существенные преобразования в культуре, которые были вызваны бурным развитием информационных технологий и средств массовых коммуникаций. Информатизация привела к качественному изменению всей среды обитания человека. Появление Интернета способствовало закреплению этой философии, использующей такие понятия, как «текст», «гипертекст», «смерть автора» и др. Действительно, смерть автора и самостоятельная жизнь текста без автора уже в какой-то мере реализованы в системе Интернета. Более того, здесь порой вообще достаточно трудно установить авторство. В Интернете сегодня есть система детективов, где с определенного момента вы можете их дописывать. Возникает понятие гипертекста как его принципиальная незавершенность и возможность бесконечного развития. Уловив возрастание в обществе роли информации, разнообразных знаков и текстов, постмодернизм дал извращенное решение информационно-знаковых проблем. Постмодернизм, в отличие от неклассической философии, удерживавшей в себе определенные черты классики, полностью отвергает все достижения последней. Это отношение к классической философии наглядно представлено в книге Ж. Делёза «Логика смысла». Она стала очень известной в значительной мере благодаря блестящей рецензионной статье М. Фуко, открывавшейся словами: «Возможно, когда-нибудь нынешний век будет известен как век Делёза». В своей книге Делёз претендует на ниспровержение фактически всей предшествующей философии. На философов он смотрит как на психотоников и ставит им клинические диагнозы. Так, согласно Делёзу, идеализм (названный им «врожденной болезнью платонизма») логично расценивать как «маниакально-депрессивную форму философии», т. е. как философскую паранойю. «Досократическую» же философию ранних греческих мыслителей, которых принято именовать физиками и относить к материалистической линии, Делёз называет «философской шизофренией» [5, с. 172—174]. «Логика смысла» была написана в 60-х годах XX века, когда страны Запада охватила сексуальная революция. Парижские студенты во время «майской революции» 1968 г. выступили под лозунгом «Требуйте невозможного», они отвергали всякого рода культурные запреты и ограничения в сексуальных отношениях, требовали прав сексуальных меньшинств. Делёз и Фуко теоретически обосновывали необходимость сексуальной революции и практически участвовали в ней, что в дальнейшем сказалось на их творчестве. Делёз подчеркивает, что литераторы, в чьих произведениях он усматривал подход к своей «теории смысла», были алкоголиками и наркоманами, страдали тяжелыми психическими расстройствами, доводившими их до сумасшествия и суицида. Неслучайно объектом его философских размышлений оказалось мировосприятие алкоголиков и шизофреников. Согласно Делёзу, алкоголизм и шизофрения — это феномены, которые помогают решению старой философской проблемы: познать самого себя. Но для этого философу придется «быть немножко алкоголиком, немножко сумасшедшим, немножко самоубийцей, немножко партизаном-террористом» [5, с. 206]. Постмодернисты отвергают почти все фундаментальные понятия классической философии, такие как бытие, объективная реальность, истина, разум, развитие, противоречие, история, прогресс и т. д. Вместо этих категорий они используют свои понятия: тело, деконструкция, дискурс, симулякр, ризома, нарратив, сюжет, которые не несут никакой ценной информации, но зато звучат оригинально. Постмодернистская философия отказывается от категории бытия, которая в классической философии была одной из основных и фиксировала достоверный факт существования объективного мира. На место бытия приходит язык, точнее текст. Оказывается, что мир не существует независимо от интерпретации, он начинает существовать только в интерпретациях и благодаря им. Поэтому невозможно определить, какая реальность является подлинной, а какая — мнимой. Текст не отражает реальность, а творит новую. Таким образом, весь мир — это бесконечный и безграничный текст. Объективная реальность — это конвенция, продукт нашего соглашения. Постмодернизм абсолютизировал многозначность текстов и их относительную самостоятельность, провозгласив: «Ничто не существует вне текста». Но если текст — единственная реальность, то нет проблемы соотношения субъекта и объекта познания. Между собой можно сопоставлять только тексты. Гносеологические категории объекта и субъекта упраздняются. Отрицание субъекта как познавательного центра именуется постмодернизмом децентрацией. Другим фундаментальным понятием и методом постмодернизма, выдвинутым Ж. Деррида, является деконструкция. Этот новый методологический подход направлен на разрушение уверенности в том, что текст обладает единственным и фиксированным значением. Цель деконструкции — избавиться от «метафизики присутствия» и начать понимать текст как самодеконструирующийся феномен. В процессе деконструкции текст подлежит не по знанию или пониманию, а свободным интерпретациям, число которых неограниченно. Безбрежный плюрализм интерпретаций означает, что не может быть истинной или ложной интерпретации, поскольку понятие истины — «реликтовый принцип». В классической философии истина объективна, ее содержание не зависит от познающего субъекта. Постмодернизм отрицает объективность истины. Любая попытка обнаружить истинную сущность вещей обречена на неудачу, поскольку истина — не более чем «лингвистическая, историческая и социальная конструкция», подлежащая устранению. Функции философии и науки, заключающиеся в познании бытия, постмодернистами отвергаются. Так, известный американский постмодернист Р. Рорти в книге «Философия и Зеркало природы» пишет: «Цель книги заключается в том, чтобы подорвать доверие читателя к "уму” как к чему-то такому, по поводу чего нужно иметь "философский взгляд”, и "познанию” как к чему-то такому, о чем должна быть "теория” и что "имеет основание”, а также к "философии”, как она воспринималась со времен Канта» [15, с. 5]. По мнению Рорти, вся «платоновско-декартовско-кантовская» традиция опиралась на миф — веру в существование Истины. Эту веру он называет фундаментализмом. Задача философии, по Рорти, не поиск истины, а разговор и коммуникация. Философии необходимо переориентироваться с познания истины на разговор и общение; новая философия должна основываться не на объективности, а на иронии. Постмодернисты отказываются от признания факта существования всемирной истории и идеи прогрессивного развития общества. В классической философии история рассматривается как закономерный процесс смены эпох, как движение из прошлого через настоящее к будущему. Согласно постмодернизму, история представляет собой хаос совершенно случайных событий, не обладающих внутренней связанностью, не подчиняющихся какой-либо необходимости или логической последовательности. История — это рассказ («нарратив», по их терминологии), открытое пространство бесконечных интерпретаций, поэтому сколько «рассказчиков» (историков, философов, социологов, политологов), столько и историй. Вместо концепции социального прогресса постмодернисты выдвинули идею конца истории. Отсюда негативное отношение к возможности теоретического обоснования путей развития общества и перспектив его изменения. Основные принципы постмодернизма — это тотальная критика традиционных ценностей рационализма, классической философии, негативное отношение к научному познанию, признанию материальности мира и законов исторического развития, отказ от истины и беспредельный релятивизм. Но абсолютное отрицание всего прошлого, кроме вреда, ничего не дает для приращения философских знаний. Действительно, о каком приращении философского знания может идти речь, если у философии нет своего предмета и она не стремится к поиску истины? Ж. Делёз и Ф. Гваттари пишут: «Философия состоит не в знании и вдохновляется не истиной, а такими категориями, как Интересное, Примечательное или Значительное, которыми и определяется удача или неудача» [7, с. 108]. Рассматривая философию как искусство формировать, изобретать и изготавливать концепты, Делёз и Гваттари поясняют, что сам термин «концепт» трактуется как «неразделимость конечного числа разнородных составляющих, пробегаемых некоторой точкой в состоянии абсолютного парения с бесконечной скоростью» [там же]. Видимо, чувствуя, что не все читатели способны понять и достойно оценить это оригинальное определение, они разъясняют: «Концепт имеет характер не парадигматический, а синтагматический, не проективный, а коннективный, не иерархический, а окольно-проселочный, не референтный, а консистентный» [там же]. Не следует думать, что причиной этой бессмысленной тарабарщины является переводчик данной книги. Напротив, в послесловии он откровенно говорит о трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться при переводе, и заявляет, что чтение и перевод книги Делёза и Гваттари напоминают процесс «зрительного выворачивания бублика через его дырочку». Постмодернисты превратили философию в дискурс, т. е. в пустой разговор обо всем и ни о чем. В силу присущего им нигилизма они не обогатили философию новыми конструктивными концепциями, а, напротив, разрушили ее. Постмодернистская мода с ее пафосом деконструкции и разрушения, пишет Д. И. Дубровский, «это вовсе не признак творческого стиля наступающей новой эпохи, не форма выражения причастности к высшему уровню культуры, а всего лишь одна из реакций части интеллектуальной элиты на мучительные трудности вставших перед нами проблем». «В истории культуры, — продолжает он, — тотальное разрушение всегда отбрасывало к варварству… Ни одна культурная ценность прошлого до сих пор не отменялась, на их фоне постмодернистская ультра — жалкие пигмеи, одержимые комплексом Герострата» [8, с. 52—53]. Тем не менее постмодернизм получил распространение в современной российской философии. Типичные черты постмодернистского текста, по мнению Дубровского, наглядно представлены во многих публикациях М. Мамардашвили. В. А. Кутырев констатирует, что постмодернизм становится синонимом современного философствования, «превращается в моду, почти норму мысли. Широкая вузовско-академическая общественность, сначала протестующе ворчала, теперь же все чаще оперирует этим понятием. Его внесли в программу гуманитарного образования…» [9, с. 3]. В то же время он подчеркивает, что огромное количество людей, принявших постмодернизм, пересказывает его идеи без осознания их действительного смысла. Л. А. Микешина, сетуя на то, что ее коллеги-профессора не видят ничего положительного в постмодернизме, утверждает, что в нем есть «целый ряд важнейших идей, которые, по сути дела, могут существенно обновить наше мышление». В частности, она полагает, что «необходимо осмыслить и принять новые принципы подхода к познанию, часть из которых сформулирована постмодернизмом». В рамках этого подхода Микешина предлагает переосмыслить марксистскую концепцию истины, согласно которой объективная истина существует, и приходит к выводу, что истина относительна: «Следует признать, что всякое знание, которое достигает человек и которым он пользуется в своей деятельности, носит принципиально релятивный характер» [11, с. 148—149]. В 1998 году вышел «Новейший философский словарь», где около 70 % текста посвящено постмодернизму, хотя издатели определяют его цель как «неангажированное» освещение всей мировой философии. Постмодернизм в нем представлен без всякой критики, зато материализму дается уничижительная характеристика. Почти в каждой статье словаря после описания истории вопроса говорится, что современный подход заключается в том, что…и далее описывается позиция постмодернизма. При использовании данного словаря у читателя может сформироваться мнение, что, во-первых, постмодернизм — это вершина философской мысли и, во-вторых, что никаких других заслуживающих внимания философских учений в настоящее время нет. Именно так оценивает философский постмодернизм Р. Тарнас. Согласно ему, с позиций постмодернистского мышления на многих горизонтах открылись неожиданные возможности, позволившие приблизиться к тем духовным проблемам, которыми так давно «тяготилось и мучилось современное мышление». Он пишет: «Эпоха постмодернизма — это эпоха полной неясности и несогласия относительно природы реальности, однако на ее долю выпало, как из рога изобилия, сказочное богатство взглядов и воззрений, и из этой неиссякаемой сокровищницы можно черпать какие угодно идеи, вооружаясь ими для решения великих задач» [18, с. 347]. Какие же новые горизонты открывает нам постмодернизм, помимо отрицания объективной реальности, закономерности истории, истины и философии? Как уже отмечалось, объектом философских размышлений Делёза явилось мировосприятие алкоголиков и шизофреников. Оказывается, интерес к шизофрении у пост модернистов неслучаен. Об этом свидетельствует работа Делёза и Гваттари «Анти-Эдип: капитализм и шизофрения», в которой обосновывается глубокая взаимосвязь между шизофренией и современным западным обществом, которое «производит шизофреников так же, как шампунь Dop или автомобили Renault, с тем единственным различием, что шизофреников нельзя продать» [6, с. 383]. Помимо шизоанализа, представителей философского постмодернизма занимает и проблема фаллоцентризма. Деррида утверждает, что европейский идеал полного овладения истиной носит агрессивный и сексуально окрашенный характер. Важнейшей чертой метафизики присутствия является примат мужского начала, поэтому логоцентризм может быть осмыслен и как фаллоцентризм. Делёз разъясняет: «Теперь ясно, что сексуальная организация — это предочертание организации языка, так же как физическая поверхность была подготовкой для метафизической поверхности. Фаллос играет важную роль на всех стадиях конфликта между ртом и мозгом. Сексуальность находится между едой и говорением; и в то же самое время, когда они отделяются от деструктивных поглотительных влечений, сексуальные влечения внушают первые слова, составленные из фонем, морфем и семантем. Сексуальная организация уже наделяет нас всей точечно-линейно-поверхностной системой; а фаллос как объект = Х и слово = Х играют роль нонсенса, распределяющего смысл по двум базовым сексуальным сериям — догенитальной и эдиповой» [5, с. 316]* (*Для более полного осознания глубины и высоты философских открытий Делёза процитируем еще одну его мысль: «Фаллос как образ на поверхности каждое мгновение рискует быть замещенным пенисом глубины или пенисом высоты и таким образом быть кастрированным в качестве фаллоса, ибо пенис глубины пожирает и кастрирует, а пенис высоты — источник фрустрации» [5, с. 265]. Ну как тут не согласиться с автором, что, для того чтобы стать адептом подобной «фаллосной» философии, надо быть «немножко алкоголиком» и «немножко сумасшедшим»). Большинство постмодернистов имеют филологическое образование, но смело и широко используют естественно-научные понятия. Американские ученые А. Сокал и Ж. Брикмон в книге «Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодернизма» поставили задачу показать, как постмодернисты используют физико-математические понятия и термины. Они свободно рассуждают о научных терминах, о которых имеют, в лучшем случае, лишь смутные впечатления, используют их, не задумываясь о том, что они означают. Например, с точки зрения Ж. Лакана, структура невротика и есть тор (т. е. сама реальность) (гл. 2), с точки зрения Юлии Кристевой, поэтический язык есть сила континуума (гл. 3), а с точки зрения Жана Бодрийара, современные войны разворачиваются в неевклидовом пространстве (гл. 8) [17]. Используя научные термины в таком контексте, в котором они не имеют вообще никакого смысла, постмодернисты, по мнению Сокала и Брикмона, пытаются поразить и, главное, смутить не подготовленного специально читателя, а также использовать престиж точных наук для того, чтобы придать блеск собственным рассуждениям. История создания книги «Интеллектуальные уловки» началась с розыгрыша. Удивленный и возмущенный безграмотными работами постмодернистов, получившими широкое распространение среди американской университетской интеллигенции, Сокал предложил модному культурологическому журналу «Социальный Текст» пародию на постмодернистскую литературу. Статья под громким названием «Нарушая границы: к трансформативной герменевтике квантовой гравитации», переполненная глупостями и явными нелепостями, была принята и опубликована как бы в ответ на выступления отдельных ученых против постмодернистов. Ее содержание было построено вокруг высказываний таких известных авторов, как Ж. Делёз, Ж. Деррида, Ф. Гваттари, Ж. Лакан, Ж.-Ф. Лиотар и других французских постмодернистов. В статье ставилась под сомнение устаревшая «догма». Согласно этой догме «существует внешний по отношению к нашему сознанию мир, содержание которого независимо от отдельного человека и всего человечества в целом», а далее категорически заявлялось, что «физическая реальность», точно так же как и «реальность» социальная, является «лингвистической и социальной конструкцией». На основе дальнейших глубокомысленных рассуждений делался вывод, что «число π Эвклида и сила притяжения G Ньютона, которые до сих пор считались постоянными и универсальными, теперь должны рассматриваться как исторически преходящие». И вся статья в том же духе. Публикация этой статьи, да еще в специальном номере, оказалась для издателей «Социального Текста» самым радикальным из возможных разоблачений. Сокал и Брикмон подчеркивают, что для естественных наук постмодернизм не представляет никакой опасности. Но от модной сегодня постмодернистской бессмыслицы страдают гуманитарные науки, где «языковые игры» заменяют собой строгий анализ социальной реальности. Как отмечают многие отечественные критики постмодернизма, для него характерен безграничный релятивизм и вопиющие концептуальные противоречия, при которых логические аргументы вообще теряют всякий смысл и то, что отвергается явно, используется неявно. Например, Рорти доказывает, что гносеология (в его терминологии «эпистемология») должна быть изгнана из философии, поскольку гносеологические проблемы суть псевдопроблемы. Но преследуя такую цель, он фактически строит «свою» гносеологию. Фуко провозглашает «смерть автора», но сам действует как вполне живой субъект, строит свои концепции, в том числе о «смерти субъекта», претендующие на публичное признание. Возникает вопрос: почему, несмотря на все это, постмодернизм получил широкое распространение и популярность? Постмодернизм — это яркий пример раскрученной философии, Делёза и других его представителей за рубежом величают не иначе как выдающимися и величайшими философами современности. Современное западное общество при всем своем внешнем демократизме управляется финансовыми и политическими элитами, использующими средства массовой информации в собственных интересах. По мнению А. В. Бузгалина, постмодернизм представляет собой ответ на социальный заказ неолиберализма — современной буржуазии и рынка [1, с. 3]. Рынок конца XX века стал мощной тоталитарной системой, всесторонне влияющей на человека. «Для хозяев рынка, — пишет Н. И. Губанов, — постмодернистская философия и следующая из нее методология является очень выгодной. Они формируют человека полностью лояльного, послушного существующей экономике и политической системе» [4, с. 67]. Постмодернизм, несомненно, не является магистральным направлением современной философии, а представляет собой одну из ее побочных ветвей. Ведь если философия не может претендовать на истину и не является адекватным отражением действительности, то возникает вопрос: что может дать такая философия человеку и обществу, зачем и кому она нужна? Современная цивилизация вступает в ту стадию, которую принято называть информационным обществом. А информационная цивилизация может твориться только рационально мыслящими людьми, владеющими научной философией, которая позволяет человеку ориентироваться в современной быстро меняющейся действительности. В советский период российские философы основное внимание направляли на исследование и разработку классической, прежде всего марксистской, философии. В философии постсоветской России, несмотря на крайне критическое отношение некоторых авторов к философии диалектического материализма, содержание многих учебников и философских публикаций попрежнему опирается на парадигму рационального и системного мышления, которое сложилось в европейской философии и вошло в русскую культуру через Маркса и Энгельса. Сторонники классических традиций, болеющие за судьбы отечественной философии, призывают не уходить от обсуждения фундаментальных мировоззренческих проблем, которые на протяжении веков были в центре внимания мировой философской мысли, говорят, что необходимо отказаться «от суетливого следования моде», которая, как у нас принято, приходит исключительно с Запада. Но ведь и на Западе есть немало серьезных мыслителей, отстаивающих общепризнанные ценности классической философии. Выступая на XX Всемирном философском конгрессе, один из наиболее авторитетных философов США, Джон Силбер, подчеркивал, что философы вносят бесценный вклад в университетское образование, давая студентам понимание принципов научного мышления и логической аргументации, а также обучая основам нравственности. «Кто бы мог представить, — продолжает он, — что, вопреки традиционному представлению о разуме как опоре философии, столь блистательно развитому Платоном и многими другими выдающимися философами, убедительно опровергшими релятивизм, многие современные философы откажутся от поиска истины и, дискредитируя и опровергая практическую ценность логического рассуждения, бросятся в объятия различных форм релятивизма и нигилизма». Современная философия, по мнению Силбера, должна «базироваться на рациональных способах мышления, используя которые можно с наибольшей вероятностью выстроить максимально приближенное к истине представление о реальности» [16, с. 65]. Библиографический список 1. Бузгалин А.В. Постмодернизм устарел : (закат неолиберализма чреват угрозой «протоимперии» // Вопр. философии. 2004. № 2. С. 3—15. 2. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. М. : Мысль, 1974. Т. 1. 452 с. 3. Гобозов И. А. Куда катится философия : от поиска истины к постмодернистскому трепу : (филос. очерк). М. : Савин С. А., 2005. 200 с. 4. Губанов Н. И. Нищета философии постмодернизма // Философия и общество. 2007. № 1. С. 54—68. 5. Делёз Ж. Логика смысла. М. : Академ. проспект, 2011. 472 с. 6. Делёз Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: капитализм и шизофрения. Екатеренбург : У-Фактория, 2008. 672 с. 7. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? М. ; СПб. : Ин-т эксперим. социологии, 1998. 288 с. 8. Дубровский Д. И. Постмодернистская мода // Вопр. философии. 2001. № 8. С. 42—55. 9. Кутырев В. А. Философия постмодернизма : научно-образовательное пособие для магистров и аспирантов гуманитарных специальностей. Н. Новгород, 2006. 95 с. 10. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 20. 827 с. 11. Микешина Л. А. Философия науки : современная эпистемология. Научное знание в динамике культуры. Методология научного исследования : учеб. пособие. М. : Прогресс-Традиция : МПСИ : Флинта, 2005. 464 с. 12. Ницше Ф. Сочинения : в 2 т. М. : Мысль, 1990. Т. 1. 829 с. 13. Ницше Ф. Там же. Т. 2. 829 с. 14. Ратников В. П. Постмодернизм: истоки, становление, сущность // Философия и общество. 2002. № 4. С. 120—132. 15. Рорти Р. Философия и Зеркало природы. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. 314 с. 16. Силбер Д. В. Философия и будущее образование // Вестн. Рос. филос. о-ва. 2001. № 2. С. 64—82. 17. Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки: критика философии постмодернизма. М. : Дом интеллектуал. кн., 2002. 248 с. 18. Тарнас Р. История западного мышления. М. : Крон-пресс, 1995. 880 с. | |
| Категория: Философия | | | |
| Просмотров: 6506 | Загрузок: 0 | |
| Всего комментариев: 0 | |